Предуведомление

По-видимому, предполагалось, что оба тома рассказа представляют собой два самостоятельных произведения, объединенных в цикл. Во всяком случае, на 2-й странице 1-го тома, где начинается собственно текст, написано буквально: "Мстители. Фантастический рассказ. Часть 1". Вторая же часть называется так же, как все сочинение - "За ридянами". Забегая вперед, замечу, что название "Мстители" было бы более уместно как раз для второй части.

Зачин совершенно в духе соцреализма, вернее, соцреалистической фантастики наподобие раннего Ефремова. Одно осталось непонятно: если это срочный вызов, то почему нельзя было послать телеграмму хотя бы? Непонятны также ни профессия Телукина, ни личность Сергея Павлова. Последний, похоже, выступает кем-то вроде ординарца, примерно как Петька при Василии Иваныче. Вероятно, данный персонаж (то есть Петька) и послужил примером при его создании.

Видимо, он судил по безоблачному ночному небу.

Однако, слова Телукина были неверны. На следующий день ночью разразилась такая гроза, которой Телукин еще не видел. Молнии сверкали непрерывно. Дождь лил как с водопада. (Я абсолютно не желал признавать сравнение "лил как из ведра", считая его глупым: ну подумаешь, из ведра! Один раз на тебя ведро воды выплеснули, и все. А здесь - как будто стоишь под водопадом, который льет на тебя и льет…) Сквозь его пелену Телукин увидел несколько пауков.

Рассказ, очевидно, сочинялся под влиянием "Войны миров" Уэллса. Судя по этому описанию, и по рисункам к рассказу, ридяне выглядят как паучки (или скорее, сужающиеся книзу консервные банки) на трех тоненьких лапках. Но вроде бы я "Войну миров" в то время уже читал и должен был знать, что уэллсовские треножники - это просто боевые машины марсиан? Очевидно, родившийся еще до прочтения романа образ смертоносного инопланетянина в виде существа на трех ногах оказался более сильным.

Из "Войны миров" позаимствован и лазер: в то время я был уже достаточно образован, чтобы знать, что лазер можно считать современным аналогом "теплового луча", описанного Уэллсом.

Кстати, об иллюстрациях. Рассказ был обильно снабжен и черно-белыми и цветными иллюстрациями, причем выполненными как бы в разных стилях, вроде как их рисовали разные художники, имена которых старательно подписаны. В числе художников фигурируют Д. Тале, И. Дери, В. Коу, К. Юдо, В. Топе, С. Миник, О. Дзотов и А. Кабышка (причем заметим, что рисунки, выполненные "в одном стиле", подписаны одинаково).

Однажды вечером, сидя у костра, (ну как же! Поход, военный лагерь) Тлоньев сказал:

Натуральный Петька! Очень смелая попытка придать тексту экспрессивности!

Ригель позаимствован из фантастического рассказа А. Порджеса "Погоня", который печатался в том же "Юном технике", если не ошибаюсь, в №№ 9-10 за 1969 год. (Кстати, тоже в двух частях, что явно повлияло на форму моего сочинения). Подробнее об этом рассказе я напишу ниже.

Виндин фигурирует во 2-й части. Следовательно, надо было, чтобы он появился и в 1-й части. То же относится и к появившемуся чуть позже Тришкину.

Утром Телукин проснулся, (еще бы он не проснулся!) но не стал спрашивать Тлоньева, что дальше было. Он и сам понимал, что произошло. Сел в автомобиль (Павлов тоже сел) и поехал на место отлета звездолета. Когда он приехал и вылез из машины, к нему подошел Тлоньев и подвел паренька лет двадцати двух.

Вот они - Тришкин и Виндин. Заметим, что Тлоньев и Павлов в этой части исчезают начисто. Телукин, правда, появится.

Довольно неуклюжая попытка привнести в рассказ юмор, вполне в духе фантастики 50-х годов: особенно это относится к говорящему автомату. Впрочем, характеры героев вполне удалось очертить несколькими репликами.

Руум (а не румм) действовал в упоминавшемся выше рассказе "Погоня": так назывался забытый инопланетянами на Земле практически неуязвимый автомат для сбора образцов местной фауны, который долго гнался за героем рассказа. Очевидно, я решил, что это довольно обычный антураж фантастических рассказов, вроде роботов и бластеров, широко распространенный по всей Вселенной. Ситуация с шевелящимся камнем также содрана из этого рассказа.

Вдруг небо стало трехцветным, откуда-то вышел треножник (сирианин), (очевидно, неизвестно каким ветром занесенный на Ридий инопланетянин с Сириуса, также имеющий характерную форму треножника) вдали были виден ридянин. Тотчас же заработал лазер. Тришкин увидел, как из тела румма потянулся металлический прут прямо в его сторону… (Еще один атрибут руума: он был оборудован телескопическими манипуляторами, имевшими вид длинных металлических прутьев). Мгновенно сирианин свалился на бок. Бой длился около часа. Все вокруг рвалось. Когда один снаряд взорвался около румма, он раскололся и оттуда потекла ртуть… (В рассказе А. Порджеса руум передвигался "как кожистый мешок, наполненный ртутью". Я принял эту метафору за чистую монету).

Шикарный афоризм! Боюсь только, не слишком верный…

Заметим, что иного оружия, кроме лазеров, ни земляне, ни ридяне не признают.

И кто выдумал, будто дети - невинные агнцы? Кровожадности в них хоть отбавляй!

Примерно в то же время я начал писать еще одну повесть о вторжении. Она называлась "Секрет ракетоносцев". Сюжет состоял в том, что воинственные инопланетяне высадились где-то на границе Ирана и советской Туркмении, но доблестная Советская армия с помощью этих самых ракетоносцев, секрет которых пришельцам был неизвестен, наголову их разгромила. Самым оригинальным в этом сочинении была попытка воспроизвести разговоры пришельцев. Их язык я выдумать не удосужился, поэтому они на самом деле переговаривались по-русски, но их реплики были зашифрованы причудливыми значками, которые должны были означать инопланетянский алфавит. Как всегда, были написаны одна или две главы, после чего это дело было заброшено. Повесть не сохранилась.

Году в 1975 или 1976-м мне в руки попало нечто вроде органайзера. Это были два блокнота в одной серой кожаной обложке: у одного листки крепились по верхней кромке, у другого - по левой. На картонных обложках блокнотов были изображены какие-то египетские сфинксы. Не долго (а может, долго) думая, первый блокнот я поименовал "Техника", второй - "Зоология", и в своей манере распределил их пространство под "повести", которые тут же были разделены на главы и снабжены иллюстрациями. Повести в первом томе, в соответствии с заглавием, имели технический уклон. Согласно первоначальному плану, в первый том входили "Автомобиль - опасная затея" ("реалистическая" повесть), "Много шума из ничего" ("научная повесть"), "Астрон" (фантастическая повесть), "Ядро" (или "Ядро?!", со множеством вопросительных и восклицательных знаков, тоже "научная" повесть) и "Марс" (снова фантастика). Эти планы были осуществлены частично. Второй том должен был иметь "зоологический" уклон. Фактически к его написанию я даже не приступал, и названия входивших в него повестей помню крайне смутно. Первая, помнится, называлась "Индо-Малайя" (имелась в виду Индо-Малайская зоогеографическая область, к которой почему-то в то время я питал повышенный интерес). Вероятно, она должна была представлять собой что-то вроде приключений зоологов в индо-малайских джунглях с соответствующим популярным описанием тамошней фауны, сведения о которой я черпал в основном из "Детской энциклопедии". Следующая, кажется, носила название "А в Америке?" и, видимо, должна была иметь аналогичное содержание, но уже в отношении Америки. Потом там еще что-то было про микробы и еще одна или две повести.

"Автомобиль - опасная затея" была написана, но не сохранилась. Начиналась она, как я помню, вполне в духе советской детской литературы: "Отец Валерки работал шофером…" Далее, став свидетелем и участником нескольких ДТП, этот самый отец Валерки принимал решение сменить свою опасную профессию на какую-то менее рискованную. Почему я, всю жизнь большой любитель и почитатель автомобилей, вдруг в тот момент проникся к ним такой неприязнью, трудно сказать. Содержание было почерпнуто частично из жизни (пришлось как-то побывать в одной аварии, незначительной, но произведшей на меня глубокое впечатление), частично из той же "Детской энциклопедии" и журналов "За рулем", которые же повлияли и на иллюстрации к повести, изображавшие разные перекрестки с траекторией движения транспортных средств - примерно как в картинках к билетам по вождению.

Дальше шла "научная" повесть "Много шума из ничего". О том, что название позаимствовано у Шекспира, я в то время не подозревал. Как будет видно из текста, сущность научной работы я в то время представлял себе крайне слабо, но все же отчасти с ней соприкасался, поскольку мой отец работал (и поныне работает) в Институте физических проблем, а дома над его столом висела полка с томами "Теоретической физики" Ландау и Лившица. Мы с сестрой порой утаскивали оттуда один-другой том (особенно ценился толстый коричневый том "Квантовой механики"), зачем-то залезали с ними под диван и долго сидели там, делая вид, что читаем эти очень умные книги, сплошь состоящие из непонятных формул.

Кто бы мне сказал, что должна была означать эта глубокомысленная сентенция?

Во втором баллоне газ был нормальный. Культа поставил третий баллон. И вдруг… из него потек газ одной струей, (о том, что газ - это агрегатное состояние вещества, а не его имманентное свойство, я в то время, конечно, еще не знал) становясь твердым на полу и шумя как "ззз".

"Пойду и погляжу, как устроен реактор", - решил Культа. Он пошел в реакторный зал, подергал регулирующую заслонку (хе-хе! Не таким ли уровнем мышления обладали операторы в Чернобыле?) и подумал: "Хорош реактор, только нейтронов мало, надо, чтобы их больше было в реакторе".

Далее шел план института. В нем имелись следующие помещения: реакторный зал с тремя реакторами и теплообменниками, поликлиника (очевидно, чтобы лечить радиационные поражения), две комнаты отдыха, лаботатория, коридор, прихожая, кухня и столовая.

Тут был приведен рисунок реактора в разрезе: стержни, между ними заслонки, снабженные пружинами, вниз летят нейтроны, по бокам от реактора отходят трубы с теплоносителем, и кое-где скопления маленьких зернышек, похожие на бесформенные ягоды малины. Так я изображал уран. Большинство сведений по ядерной энергетике я почерпнул из той же "Детской энциклопедии", где имелось множество схем деления атомного ядра, которое традиционно изображалось в виде шарообразного конгломерата шариков - протонов и нейтронов, а я наивно решил, что радиоактивные материалы так и выглядят в виде множества слипшихся шариков.

На "фотографии" изображалась какая-то башня модернового вида со множеством больших окон. Вероятно, имелось в виду, что это какое-то известное научное заведение, и Ркава там был на конференции, но объяснять все это мне было то ли лень, то ли не хватило места на странице.

Сюжет этой повести возник, вероятно, в играх с моим приятелем Андреем Богомоловым, с которым мы жили в одном подъезде. Андрей вообще читал гораздо больше фантастики, чем я. У него дома имелось - вероятно, благодаря его отцу - довольно большое собрание фантастики, в значительной степени состоявшее из тех самых томиков "Библиотеки приключений и научной фантастики". Я этим собранием пользовался крайне скупо. Кроме того, Андрей охотно смотрел всякие фантастические фильмы, вроде "Москвы - Кассиопеи" и "Отроков во Вселенной", я же предпочитал играть, когда их крутили по телевизору, и в результате в моей памяти от них остались только какие-то бессвязные обрывки, впрочем, вероятно, оказавшие влияние на мое воображение. Андрей также пытался сочинять фантастические повести, и не исключено, что делал это более профессионально, так сказать, чем я. Так, в одной из повестей у него фигурировало слово "гравитация" вместо привычного мне "тяготения", а я долго не мог поверить, что этот термин существует в реальности - мне почему-то казалось, что Андрей сам его выдумал. Разумеется, мы с ним играли в космические полеты. На роль звездолетов в этих играх идеально подходили радиолампы, которых у меня было несколько штук: с острым носом, снизу - множество ножек, похожих на сопла двигателей, и внутри - причудливая многоэтажная конструкция, отлично воспроизводящая хитрое внтуреннее устройство звездолета.

Название же "Астрон" позаимствовано из "Юного техника". В одном из номеров этого журнала (№ 12 за 1976 год) приводились описания нескольких звездолетов, проекты которых были разработаны в кружках юных техников. Один из этих звездолетов и назывался "Астрон".

Что-то темное исчезло в небе. Это был корабль "Астрон". Он отправился искать жизнь на планетах Капеллы. Его строили целый месяц. Это обошлось на 302000 рублей. (Какая точность!) Хорошо, что не больше. Вот как он был устроен. (Здесь следовал рисунок звездолета в разрезе). Вот. Это и есть "Астрон". У него три реактивных ТСБТРД (температурно-стратегический быстродвижущийся турбореактивный двигатель). (Ну конечно, название требовалось энергично-устрашающее, но при этом по возможности "наукообразное"). Вот какой этот двигатель, сверхсветовой.

Это название - цельнотянутое из 2-го тома "Детской энциклопедии" 1959 года издания, посвященного геологии, где так назывался раздел о различных геологических процессах в природе. Для меня было важно слово "лаборатория", о смысле этого словосочетания я не задумывался.

Снова явственная печать советской фантастики: неуклюжий юмор и обязательное наличие мальчика.

- Ну как кого? "Астрона", конечно. Ну ладно. Завтра идите в сюрон, (очевидно, это помещение, из которого запускаются ракеты. Откуда я взял это слово, неизвестно) переулок 2. Там будет стоять готовая ракета.

(Быстро они ракеты строят! Кстати, судя по рисункам к повести, эта ракета как раз и выглядела как радиолампа).

Космические пираты - Глазы - были непременным атрибутом наших с Андреем игр. Скорее всего, он их и выдумал, а уж плазменная защита - наверняка его изобретение. Глазы, понятное дело, назывались так, потому что имели форму глаз. Впрочем, выглядели ли они так сами, или такими были их космические корабли, я сейчас уже не помню.

Володя Сергеев (ага, этот юнец тоже в экспедиции оказался. Ну правильно, какая советская фантастика без мальчика на звездолете?) выглянул в иллюминатор и видит: ракета вся окружена Глазами. Тут что-то тряхнуло. Володя отлетел от иллюминатора, но тут же вскочил, потому что он упал прямо на люк, и люк открылся. Оттуда вылез Николай Владимирович и сказал:

- Слава богу, не успели выстрелить. (Очевидно, Глазы не успели).

А ракета-то прошла через Глаз. В нем осталась дырка. ГлАзники в один миг стали уродами и погибли. И этого Глаза не стало. (Значит, Глазы имеют биологическую природу, и существование их обитателей глАзников как-то зависит от их целостности).

За иллюминатором проплыл Сатурн. Ракета снизила ход. Что-то заскрипело. Качнулась стрелка одного из приборов. Это ракета задела один из спутников. (Хе-хе!)

Вскоре проплыли Уран и Нептун. Ракета остановилась. Все стрелки замерли. Только стрелка воздухометра (очевидно, прибор, контролирующий расход воздуха) продолжала отсчитывать деления. Потом ракета снова полетела, и через полчаса приплутонилась. (Зачем, хотелось бы знать?)

Несколько человек вышли из ракеты и ушли вглубь планеты. Только один остался стоять у ракеты. В руке у него был микрофон. (Зачем - неизвестно. Но так было нарисовано на иллюстрации, которая, как уже сказано, появилась раньше текста). Вдруг прибежал другой, с фонариком:

Заплутонье также было выдумано в ходе наших с Андреем игр. Как следует из названия, это планета, следующая за Плутоном. Населяли ее заплутоняне, чрезвычайно дружелюбные к землянам. Прототип заплутонянина был сделан из детского конструктора, поэтому вид у них был очень футуристический: треугольное туловище и два огромных глаза, разнесенных по разные стороны от головы, примерно как у рыбы-молота. Кроме того, заплутоняне от рождения знают все языки, какие только существуют во Вселенной.

Это мне понадобилось придумать для того, чтобы объяснить, почему на Заплутонье бывают яркие солнечные дни. Но тогда непонятно - какого черта землянам надо было лететь мимо Марса, Юпитера и т.д., чтобы попасть на Заплутонье?

На этом текст обрывается. Дальнейшие две или три главы остались ненаписанными. А происходить там должно было вот что: эта спасательная ракета в поисках топлива опустилась на какую-то планету. Топливо нашлось в кратере вулкана или чем-то таком, но добраться до него экипаж не мог из-за отсутствия спецсредств и оказался в безвыходном положении. Не исключено, что этот сюжет напрямую позаимствован откуда-нибудь. Дело кончилось тем, что прилетел не кто иной, как пропавший "Астрон". Он-то и выручил незадачливых спасателей.

Не дописав эту повесть, я начал писать продолжение (не сохранившееся). Оно называлось "На краю Вселенной". Первая написанная глава описывала приземление "Астрона" в Антарктиде. Потом он улетал в новую экспедицию, в ходе которой добрался до края Вселенной и даже проник за этот край.

В "сборнике" же, о котором идет речь, дальше должно было идти вышеупомянутое "Ядро", а затем повесть "Марс". В ней земляне прилетели на Марс, поначалу решили, что он представляет собой безжизненную пустыню, но затем нашли следы марсиан, пошли по ним, наткнулись на самих марсиан, и у них началась война. Главы повести примерно так и назывались: "Следы", "Враги", "Война"…

Я сидел на скамье и ждал, как обычно, когда стемнеет. Вдруг мимо меня прошел человек, похожий на вора. Он нес три чемодана. (Сразу вспоминается анекдот, кто сколько ведер унесет). Я его остановил:

Прелесть, правда?

Изображенная на иллюстрации "контора" - точь-в-точь детская горка, стоящая посреди какого-то унылого пустыря, только с надстроенным сверху домиком.

Мы вошли в подвал. Там Тик поднял один из настилов, и мы туда сунули чемоданы. Там лежали самородки серы, серебра и золота. (Зачем им, интересно, самородки серы? Правда, они красивые такие, золотистые… И зачем им грабить, если в их распоряжении есть золото?) Тик сказал:

Интересно, как он догадался?

Да уж, гад такой! Как затрудняет жизнь честным ворам!

На этой хичкоковской ноте текст обрывается.

Жанр плутовского романа не давал мне покоя. Может быть, раньше, а может, позже, я стал сочинять еще одну повесть про жуликов. На этот раз источником вдохновения послужили "12 стульев", но не книга, а телефильм М. Захарова. Наша семья проявляла к этому фильму интерес, так как для него писал песни Ю. Ким, который и исполнял их у нас в 1976 году, на юбилее свадьбы родителей. Запись его исполнения сохранилась. Поскольку меня в то время кино не интересовало, фильм я смотрел более чем краем глаза, но все же узнал, что действие крутится вокруг зашитых в стуле бриллиантов, которые ищут два персонажа. Этого для меня хватило, чтобы сочинить историю на ту же тему.

Прототипами Альоса Мвереса и Омо Ипикша выступили соответственно Остап Бендер и Киса Воробьянинов. В тексте повести это отражено: Альос - самоуверенный, несомненный лидер, Омо - немножко тютя. Иллюстрации также соответствуют имиджу: Альос показан на них остроносым решительным типом в котелке, Омо - с почти карикатурным носом картошкой, как у клоуна, и в какой-то дурацкой шапочке на голове.

"Тряпки" (судя по рисункам, это что-то вроде подушек), несомненно, навеяны "12 стульями", где драгоценности зашиты в мягкое сиденье стула.

"Обоймы", судя по рисункам, представляли собой плоские металлические таблетки, больше всего похожие на сделанную из фольги обертку шоколадных медалек.

Кто же были Альос Мверес и Омо Ипикш? Они были жулики. Они придумали себе эти имена, чтобы их не поймали. Почему же они даже сами себя так называли? Они боялись, что кто-нибудь узнает ихнее настоящее имя. Ихние имена они (вероятно, имеются в виду окружающие) даже забыли. Но Альос и Омо сами забыли свои настоящие имена. Вот еще почему они себя так называли.

Они заранее разузнали, что один человек запрятал (они у него были) 12 бриллиантов. (Вот и цифра "12" всплыла). И что они были в разных местах. Альос Мверес полагал, что они в этих тканях.

Ночь наступила быстро. Альос Мверес, который сидел за рулем, повел машину самой короткой дорогой. Он не знал, что там стоит милицейская будка. Их там, конечно, заметили, (почему? Подозрительно выглядели?) и за ними поехала другая, в которой сидел В.В. Габунаев. (Что это за милиционер такой и зачем его понадобилось называть по фамилии, осталось неизвестным. Правда, он подписан - как В.Г. Габунаев - на рисунке, появившемся раньше текста, и очевидно, я счел нужным упомянуть его и в тексте, но кто он такой, объяснить не удосужился). Машины перестреливались фиролом. (Еще одна загадка моей фантазии. Насколько можно судить по рисунку, фирол - это какая-то темная и едкая жидкость: фирол, испускаемый установкой вроде пулемета на машине Альоса, заливает Габунаеву ветровое стекло, а фирол из машины Габунаева льется тонкой струей на шляпу Альоса. Машины, кстати, тоже выглядят оригинально: так, машину Габунаева скорее можно назвать 4-х колесным мотоциклом - это такой прямоугольный ящик на колесах, на который сверху установлена открытая одноместная кабинка для водителя. Машина Альоса тоже открытая, но сзади снабжена высоким выступом багажного отделения с прозрачной, чуть выпуклой, крышкой, за которой видны положенные в багажник "тряпки"). Видя, что беда неминуема, Альос притормозил и повернул. В.В. Габунаев тоже заворачивал.

Через полчаса они увидели две машины (грузовые). В одной шофера не было, в другой уже шофер заводил мотор. Омо Ипикш схватил тряпки, выскочил из машины и подбежал к ней. Крикнул:

- До Логорки. (То ли это населенный пункт, то ли название улицы).

Омо выскочил из машины на Кираолоене и побежал к Финдаокимиено, (явно названия улиц) вбежал в дом и прислушался. Кто-то прошел мимо него. Но это был не Альос. (Потом Омо узнал, что Габунаев сбился со следу, видимо, на перекрестке). Потом все было тихо. Омо потихоньку вышел из дому и, крадучись, добрался до Росхеордио. (Еще одна улица). Но не с той стороны, с которой думал. Тогда он пошел и добрался до своего дома и стал вскрывать тряпки.

Дома он стал вскрывать вторую ткань. Уже прошел час. Три часа… Два часа 50 минут осталось ждать. 40 минут… Ножик наткнулся на обойму. Омо вытащил ее. Она была железная. На ней была цифра "пять". 30 минут… двадцать… Омо вытащил другую обойму. Все. Десять минут… Омо вскрывает третью ткань. Два часа… час пятьдесят минут. Омо увидел обойму. Она была пришита. Двадцать минут… пять… час… Омо отпорол ее. (Итак, чтобы отпороть обойму, потребовалось 50 минут. Да, Омо - явный тугодум! Хотя машину починил меньше чем за час). Попробовал вскрыть ее. Не удалось. Пятьдесят восемь минут… Омо отпорол другую обойму. Сорок… двадцать минут…

(Шикарное нагнетание напряжения, только непонятно зачем нужное).

Яхта появилась, видимо, потому что одной из любимых моих книг того времени была "В одиночку через океан" - про плавания яхтсменов-одиночек. Однако же, плавание в одиночку казалось мне слишком опасным. Поэтому в моем мире практиктовались "двойночные" плавания, и я о них тоже пытался сочинить книгу.

Альос взял штопор и им легко открыл обоймы. (Ага, в руках истинного джентльмена штопор творит чудеса!) Оттуда выкатились два бриллианта. Омо попробовал сам. Ему тоже удалось: вскоре у них было восемь бриллиантов.

И стал там искать. А Омо ушел искать в другое место. А Альос уже взламывал дизель. Но ничего не было. Тут наверху открылась дверь. Омо и Альос спрятались. Кто-то вышел. (Вошел, может быть?)

А кто-то уже отпирал дверь. Друзья набрали воздуху и нырнули в люк. Там было много нефти. (В воде, имеется в виду). Но они выплыли из-под яхты и стали смотреть в иллюминатор. Там было двое мужчин. Один сказал:

- Это они ищут, - сказал другой. И тут Альос подумал: клад в вале! (Интересно, как он догадался, и каким образом в вале можно спрятать клад?) А они уже чинили дизель и под конец ушли. Омо и Альос открыли люк и влезли в трюм. Альос распилил вал. И там что-то блестнуло.

Они потихоньку вышли из яхты, пересели на катер и на нем поехали в степь. Там они слезли, и Альос стал отмычкой открывать замок. Альос сколько ни крутил колесико, (кто-то рассказал мне, что бывают отмычки в виде ключа, положение зубцов на котором можно изменять, если покрутить специальное колесико. Вот у Альоса и была такая отмычка) замок не поддавался. Альос напряг все свои силы и повернул отмычку. И вдруг: Крак! - и крышка открылась. Но замок сломался. Омо отпорол подшивку, (подкладку, имеется в виду) и за ней был тоже бриллиант! Теперь все бриллианты были в их руках.

Милиционеры пошли и сняли с дерева бриллианты. Так они (бриллианты) возвратились к ихнему владельцу.

А Омо тем временем пробирался через границу. (Возможно, эпизод навеян финалом "Бриллиантовой руки"). Он ушел туда, чтоб возвратиться, когда о нем забудут.

Узнав, что у "12 стульев" есть продолжение, я тоже стал задумывать продолжение - про дальнейшие приключения Альоса и Омо и поиски какого-то нового клада. Но дальше каких-то расплывчатых и нигде не зафиксированных фантазий дело не пошло.

Ну, и завершу эту небольшую подборку классическим рассказом, который я включаю и во "взрослые" собрания рассказов. Он писался тоже примерно в 1977 году, и в нем явственно прослеживается влияние Жюля Верна, а именно романа "Гектор Сервадак", которого я, впрочем, тогда не читал, а знал по пересказам сестры, которая как раз Ж. Верна читала запоем и могла небольшой роман проглотить за один вечер.

Требовался, как сказали бы сейчас, "человеческий фактор". Впрочем, впоследствии этот Петр начисто исчезает, и кто он такой, нигде не объясняется.

- Товарищи! Большое горе нашло на нашу Землю. Комета Галлея притянула Землю, и Земля стала ее спутником. (У Ж. Верна комета, которая оторвала от Земли кусочек Алжира вместе с некоторым количеством землян, называлась "Галлия". Впрочем, о существовании кометы Галлея я в то время уже знал). Мало того, на Земле исчезли Африка и Австралия, Солнце стало всходить с запада, днем теперь ночь, а ночью день.

Одна из классических сентенций этого рассказа, за которые его особенно ценят мои родные.

Тоже классика. Но сочиняя это, я не вкладывал в свои слова никакого политического смысла, вы уж поверьте!

А вот это я начисто, может быть, дословно, содрал у А. Казанцева, из повести "Внуки Марса".